|
|
 12 января в Государственном музее культуры Алтая (ГМИЛИКА) прошёл шестой заключительный день Фестиваля заповедной культуры «Живая природа Алтая». В этот день старший научный сотрудник Тигирекского заповедника Олег Гармс рассказал собравшимся много интересного о жизни заповедных территорий.
Участники встречи узнали о том, какие животные могут встретиться волонтёрам и туристам в Тигирекском заповеднике, что такое заповедная наука и насколько она важна для фундаментальной науки, чем уникальны ландшафты заповедного Тигирека. Олег Яковлевич рассказал о своих встречах с дикими животными, о походах по медвежьим тропам, о том, как научить таёжных обитателей не бояться человека и жить в гармонии с природой.
«Крестьянская» наука
Начал свой рассказ Олег Гармс с того, что объяснил, чем заповедники отличаются от заказников. А различия очень значительны – если в заказниках допускается хозяйственная деятельность человека, то в заповедниках она находится под запретом. Различны и источники финансирования – если заказники содержатся за счет региона, то заповедники находятся на федеральном финансировании. Но, главное – заповедники это структурированные государственные учреждения, состоящие, как правило, из трех отделов: научного отдела, отдела экологического просвещения и отдела охраны. Работа каждого очень важна. Специалисты отдела экологического просвещения – проводят очень важную работу с населением, в том числе с детьми, направленную на формирование у людей позитивного отношения к заповеднику в частности, и к заповедной системе в целом. Сотрудники отдела охраны следят за порядком на заповедной территории, защищают её обитателей от браконьеров, контролируют соблюдение охранного режима и правил нахождения в заповеднике туристами и путешественниками, а также помогают работникам научного отдела, работу которого Олег Гармс, конечно же, считает самой интересной.
- Наша заповедная наука очень своеобразна, она традиционная «крестьянская», - поясняет Олег Яковлевич. – Наши «инструменты» - прежде всего ноги, глаза, фотоаппарат и нехитрое оборудование, которое мы в шутку называем «палласовской». Именно таким инструментарием пользовался учёный, естествоиспытатель и исследователь Сибири Петр Симон Паллас ещё во времена своего путешествия по нашим местам в 1771 году. Проводил он исследования и на территории, где сейчас находится Тигирекский заповедник.
Однако, не смотря на кажущуюся простоту и устаревший набор инструментов, заповедная наука заслуживает большого уважения, и её значение трудно переоценить. Как рассказал Олег Гармс, она является очень важной составляющей российской науки, потому что даёт академическим ученым массовый материал, который может стать основой статистических исследований. Он бесценен, поскольку получить его можно только в условиях, максимально приближенным к объектам изучения. В лаборатории и рабочем кабинете таких данных не получить. Источниками таких бесценных данных и являются заповедники, которых в нашей стране немногим более сотни и находятся в разных природных зонах. В каждом из них ведутся наблюдения за природой, результаты которых заносятся в обязательный документ «Летопись природы», который им необходимо составлять ежегодно.
Академическую науку Олег Яковлевич сравнил с рекой, а заповедную науку – её притоками, питающими водную артерию. Благодаря данным, полученным научными сотрудниками заповедников, ученые в своих рабочих кабинетах и лабораториях могут составлять мониторинговые исследования, писать научные труды, прогнозировать некие природные процессы, например, изменение погоды, а возможно на отдельных территориях- и изменения климата.
- Сейчас в нашем заповеднике происходит такое очень важное мероприятие, как зимние маршрутные учёты животных, - рассказал Олег Гармс. - Наши сотрудники выходят на так называемую «белую тропу» и по следам животных ведут тотальный подсчёт всех обитателей тигирекской заповедной тайги. Пересчитывают всех встреченных зверей и птиц. Это прежде всего такие наши животные, как лось, косуля, марал, волк, заяц, многочисленные куницеобразные – соболь, колонок, горностай и другие. Вплоть до ласки, белки и других мелких животных. Ключевыми для Тигирекского заповедника являются соболь и комплекс копытных животных: лось, марал, косуля, и в самой небольшой степени кабан, потому что кабана у нас очень мало. Наши горные угодья ему не подходят. Кабарга – замечательный маленький оленёк, - к нам очень редко заходит с восточной стороны.
На рубеже степей и гор
Как рассказал Олег Гармс, более 90 процентов территории Тигирекского заповедника находится в юго-восточной части Змеиногорского района, в непосредственной близости от границы России с Казахстаном. Лишь небольшая часть заповедника располагается в Краснощековском и Курьинском районах.
- Почему именно там? Когда-то в этих местах в истоках реки Белой, которая является левым притоком Чарыша, существовал Белорецкий заказник. Это было в 70-80-е годы прошлого века. Позднее вместо него и возник наш заповедник. Место не случайное. Здесь заканчивается горная страна Северо-Западный Алтай, и начинаются великие степи и лесостепи Западной Сибири. Так что Тигирекский заповедник находится на рубеже двух больших ландшафтных областей. Соответственно биологическое разнообразие видов растений здесь больше. А раз речь идёт о плюс горной системе, значит, имеется множество склонов самых разных экспозиций. И все они кардинально отличаются друг от друга. Например, склоны южной экспозиции и северной – это как день и ночь. Если склоны южной экспозиции – это степь или лесостепь с характерным набором растений и животных, то склоны северной - – это большие массы снега зимой, тайга, черневая тайга, которая, кстати, в Тигирекском заповеднике преобладает. Если вы посмотрите на ландшафтную карту Алтайского края, увидите на ней тонкий серп черневой тайги. А Тигирек - его крайняя точка на юго-западе, далее прерывистый серп тайги простирается через Чарышский, Солонешенский, Алтайский и Красногорский районы далее к Салаиру. Он окаймляет степи и лесостепи Бие-Чумышской возвышенности, и Тигирек находится на его окраине. Это обстоятельство и стало ещё одним мотивом для создания заповедника на этой уникальной территории.
Рассказывая о лесостепи заповедника, Олег Яковлевич назвал её «кладовой растений и животных». Ведь она тоже находится на склонах различной экспозиции. И на каждом их них она своя, особенная, со своим неповторимым растительным и животным миром. Такое многообразие нуждается в самой надёжной охране.
Но вернёмся к черневой тайге. Оказывается, охранять её следует не только ради того, чтобы сберечь уникальную экосистему и передать её потомкам, но и чтобы самим избежать серьёзных проблем. И именно от её сохранности во многом зависит благополучие людей, проживающих на берегах рек, берущих свой исток в таёжных дебрях. Олег Гармс рассказал, что жители сёл на берегах Чарыша, к примеру, могут не бояться разрушительных наводнений – таких, например, как в печально известном Тулуне Иркутской области.
- Разрушительной силы наводнения нам преподносят, как природные катастрофы, подобных которым не было, буйство стихии, оно на самом деле сотворили их сами люди, - пояснил Олег Яковлевич. – А вы не задумывались, почему не заливает низовья Чарыша? Ответ на него простой, но, казалось бы, довольно неожиданный - потому что вверху находится заповедник. Он бережёт лес в истоках правых притоков Чарыша - рек Иня и Белой и других. Лес «поглощает» тот снег, который накапливается в заповеднике, а его здесь огромное количество. Только на Белорецком участке высота снежного покрова достигает двух метров, и это не лёгкий пухляк, а плотный слежавшийся и осевший слой снега. Теперь представьте, какая это масса воды. И всю её держит черневая тайга. Она как губка, она впитывает в себя эту воду, и потом постепенно отдает летом. Когда летом степи будут засыхать, эта «губка» станет питать их влагой до самой осени. А там, где в верховьях горных рек подобные леса уничтожены, вода устремляется вниз по течению, смывая всё на своем пути. Именно это и произошло в Тулуне, который расположен у подножья Восточного Саяна.
Так что иногда заповедники ограждают людей от стихийных бедствий, сберегают их имущество и даже жизнь.
Здесь никто не стреляет
Олег Гармс рассказал, что черневая тайга чем-то очень похожа на тропический лес.
- Летом здесь душно, дышать нечем, гнус заедает тебя и твоего коня – если передвигаешься верхом, - говорит он. – Я сразу это почувствовал, а потом прочитал в статьи учёных, и узнал, что биологическая производительность таёжных лесов– от хвои, листьев и микроорганизмов, до крупных животных - сравнима с тропическим лесом. Такова мощь черневой тайги. Потому что она возникла не сейчас, не вчера, а еще до ледникового периода. Это реликтовые образования, которые возникли ещё в другом климате, и могут в наше время существовать здесь только благодаря самоподдерживающим способностям. А для того, чтобы этот механизм работал, и реликтовое сообщество поддерживало себя самостоятельно, нужны большие площади. Только тогда такие экосистемы смогут выжить в уже изменившемся климате. Поэтому черневая тайга должна оставаться заповедной, иначе велик риск её потерять безвозвратно.
Тигирекскому заповеднику всего 20 лет, но, как рассказал Олег Гармс, позитивные перемены уже отчётливо видны.
- Эта земля, перед тем, как стать заповедной, слишком много отдала стране – это и добыча полезных ископаемых, и лесозаготовка, и другие виды пользования, - пояснил он. – И сейчас, через два десятилетия покоя, мы видим, как дикая природа восстанавливается. Идет хороший подрост пихты, мощный и сильный. Посетители заповедника замечают, что заповедная территория становится похожей на природу, которая когда-то здесь была и это радует. Отмечаем это и мы, опираясь на мониторинг численности животных.
Олег Яковлевич привел несколько примеров. Если на Белорецком участке до образования заповедника во времена заказника насчитывалось всего 20 соболей, то теперь их около двух сотен. Марала на территории заповедника не было вообще, по крайней мере, местные жители не припомнят, чтобы он в этих местах водился. А теперь только в заповеднике обитает 150-200 маралов. Косуля была здесь и до заповедника, но теперь её стало заметно больше.
- Интересно, что животные у нас в заповеднике перестали бояться людей, - рассказал Олег Гармс. - Здесь никто не стреляет. Если едешь верхом, ко многим животным можно подобраться очень близко, потому что коня они не воспринимают как что-то чуждое и опасное. А всадника при этом не замечают, пока не столкнутся с ним нос к носу. Я однажды заехал в группу косуль, они заметили меня только тогда, когда подняли головы из травы и только тогда бросились бежать. Но пока они кормились, не замечая меня, я успел с большим удовольствием вдоволь насмотреться на этих грациозных животных. Такие моменты, безусловно, радуют.
А вот за пределами буферной зоны заповедника картина не столь радужна. По словам Олега Гармса, за последние 20 лет позитивных перемен здесь не произошло. Ранее животные находили убежища в труднодоступных местах, куда человеку было не пробраться. Таким образом природа охраняла сама себя. Технический прогресс изменил ситуацию. Теперь на мощной снегоходной технике люди могут проникнуть, куда угодно. И естественные преграды на их пути уже не представляют собой непреодолимых препятствий.
Браконьерская охота на косуль упростилась – теперь и стрелять не надо, достаточно на снегоходе догнать и забить палкой несчастное животное. Такие факты, к сожалению, здесь нередки.
- По дороге из Барнаула до самой Чинеты смотрю на снег, и вижу только белую пустыню, - говорит Олег Яковлевич. – Заячьи следы – уже редкость. Я уже не говорю о следах косуль, лосей и маралов. Много лет назад, ещё в детстве, я на лыжах выходил в лес за город и буквально упирался в лосей, и испуганный от них летел. Сейчас такого давно уже нет. Только после Чинеты следы животных на снегу можно увидеть. Въезжаешь в заповедник, и сердце радуется – все испещрено звериными следами.
Как рассказал Олег Гармс, животные в заповеднике живут разные. Встречается даже росомаха, которая вроде бы должна предпочитать самые глухие дебри, но она и в тигирекской тайге чувствует себя замечательно.
- В тайге у каждого животного есть свой участок, - продолжает свой рассказ Олег Яковлевич. – Приходя в лес, вы попадаете в их дом. Это только кажется, что животные ходят по нему, куда вздумается. У каждого лесного жителя – свои участки и маршруты. И границ они не нарушают. Чем крупнее животное, тем его участок больше. У животных разных видов участки могут пересекаться и наслаиваться друг на друга. Например, в «вотчине» медведя может быть одновременно несколько участков другого вида, помельче. И так далее – по принципу матрёшки. Так что даже в этом плане лес - очень сложная экологическая система. И мы, люди, здесь всего лишь гости.
По словам Олега Гармса, первое животное, которое может встретить любой волонтёр или посетитель заповедника, это медведь. Этому обстоятельству можно радоваться, а можно огорчаться – в зависимости от ситуации. Но в большинстве случаев это не самые приятные встречи. Сам Олег Яковлевич сталкивался с косолапыми не раз.
- Самая приятная встреча с медведем у меня была, когда он находится на большом расстоянии, - вспоминает он. – Произошло это у снежника студента Соколова. Я в бинокль наблюдал, как резвился молоденький медведь. Он, как ребёнок, скатывался по склону, а потом мчался наверх, чтобы скатиться с горки ещё раз. Зверь был настолько счастлив и увлечён этой забавой, что это было написано на его морде. Удивительное зрелище! Но я рад, что оказался на безопасном расстоянии от его площадки для игр.
Когда природа принимает человека
Олег Гармс успокоил участников встречи, сказав, что в заповедник приезжают волонтеры или туристы, им, собственно, бояться нечего – такие группы людей создают вокруг себя много шума, даже белки и бурундуки начинают их сторониться. Что уж говорить о таких чутких животных, как медведь. Другое дело, если человек приходит в тайгу один. У Олега Яковлевича – большой опыт выживания в тайге в одиночку.
- Вот пришёл ты в берег речки, поставил палатку, развёл костёр, и собрался провести несколько дней в полном одиночестве, и поначалу природа как бы отодвигается от тебя, - рассказывает он. – Эту отстранённость ты физически чувствуешь. Ко всему прислушиваешься: там что-то хрустнуло, тут под чьей-то ногой мох затрещал, а там шишка упала почему-то. Как будто из темноты кто-то к тебе прислушивается, присматривается. Но это только первые день-два. А потом природа к тебе привыкает. Ты живешь сам по себе, ходишь на маршруты, занимаешься научной работой, пересчитываешь зверей и птиц, проводишь наблюдения, концентрируешься на своих задачах и не замечаешь многого вокруг себя. А вечером – только добраться бы до палатки и уснуть. И постепенно физически ощущаешь – природа становится все ближе и ближе к тебе. Она тебя поглощает в прямом смысле этого слова, лесные жители тебя перестают бояться. И не только белочки, но даже медведи, потому что они к тебе привыкли, узнали, что ты не опасен. Они уже тебе определили твой ареал, индивидуальный участок - это там, где стоит палатка и горит костер. А ещё тропинка, по которой ты за водой к реке ходишь. Они это уважают, и это очень приятно.
Уважение к чужому ареалу у таёжных обитателей настолько велико, что порой человек может так и не узнать, с кем по соседству прожил несколько дней. Об одном из таких случаев Олег Гармс вспоминает с улыбкой.
- Я работал в тайге несколько дней, совершенно один, даже коня у меня в тот раз не было, - говорит он. – В остальном всё было, как всегда – до тех пор, пока в один прекрасный день за мной не приехал егерь заповедника. Получилось так, что он не взял с собой вторую лошадь – для меня и моего «научного скарба». Погрузить на одного коня двух человек, и ещё снаряжение в придачу было нереально. Поэтому егерь отправился за второй лошадью, пообещав вернуться через день-два. А его пёс почему-то остался со мной. Мы сразу подружились. Я назвал пса Шариком, хотя он откликался на любую кличку. У меня появилась живая душа, и я этому даже обрадовался. Я стал разговаривать с Шариком. Когда долго живешь один, хочется поговорить с кем-нибудь. И вот наступает вечер, я сижу у костра, и собака мне устраивает такой скандал: начинает лаять, метаться, дергаться и скалиться в темноту. Прежде я раньше сидел у костра, мне так хорошо было, и вокруг меня никого не было, кроме белочек и бурундучков. Разве что со стороны курумника доносилось попискивание сеноставок. А тут – собака явно напугана, шерсть дыбом, и самое интересное – пес не бросается меня защищать, он кидается мне в ноги в поисках защиты. И тут я понял – моими соседями были вовсе не белочки и бурундучки. Стало жутковато. Собаке я сказал: «Знаешь что, Шарик, я устал, я больше не могу, ты там как хочешь разбирайся, и с кем хочешь, но я пойду спать. Когда я сплю, то ничего не вижу, и мне как-то легче». Шарик попытался проникнуть ко мне в палатку, но был выставлен на улицу. Я думал, что не усну от этого ералаша, но тут же провалился в сон. А шарик бегал по поляне и лаял в темноту. Когда костер потух, вроде все стихло. И снится мне сон, что я убегаю от медведя. И такой яркий, что я был уверен – всё происходит со мной наяву. Тем более, что снится мне то самое место, где я находится. И вот я падаю, как это обычно во сне бывает, не могу убежать, ноги не слушаются, и этот медведь на меня передними лапами всеми силами как навалится! Я просыпаюсь, а это Шарик с другой стороны палатки всем своим весом на меня навалился, улегся, счастливый радостный, что он рядом со мной - хоть через брезент, но всё-таки.
Утром Олег Яковлевич решил посмотреть, кто ходил вокруг его палатки и так напугал Шарика. Оказывается, он поставил палатку близко к воде и обустроил костровище таким образом, что не пройти этого маленького лагеря к реке было невозможно. И тем самым преградил медведю привычный путь к водопою. Косолапый был вынужден побираться к реке по ночам сразу за палаткой – каждую ночь он проходил в нескольких метрах от головы спящего научного работника настолько бесшумно, что тот был уверен – на поляне он один. Постепенно медведь натоптал хорошую тропинку.
Олег Яковлевич пошёл изучать окрестности своего лагеря, и на курумнике сделал ещё одно шокировавшее его открытие – обнаружил медвежью лёжку буквально в ста шагах от своей палатки.
- Медведь отлично обустроил её, - рассказывает Олег Гармс. – Эти звери вообще любят уют и комфорт, но этот оказался особенным. Он обустроил свою лёжку у куртины пихты, выстелил её чемерицей, а место-то выбрал какое – с видом на реку Большой Тигирек! Так уютно, что хоть сам туда ложись! Только запах стоит специфический – медвежий. Вот так мы и жили – в ста шагах друг от друга, спокойно и мирно. А я даже не узнал об этом, если бы не Шарик.
Олег Гармс убеждён – природа привыкает к человеку и становится к нему ближе, если он её не тревожит. Правда, опыт соседства с медведем никому повторять не советует – мало ли что. Но волонтёрам и туристам это не грозит – медведь животное осторожное, и не приблизится к шумным компаниям. Как и сама природа – она любит тишину.
Елена Панфило
Фото автора
9 Марта 2020 |
|
