Путешествие по Монголии
Заметки о стране глазами орнитолога
Страницу ведет Олег ГАРМС, к.б.н.
Продолжение
Перейти к предыдущей части
Перейти к началу
Чтобы узнать страну, надо в ней заблудиться
ОТ РЕДАКТОРА:
Чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли - утверждает древняя мудрость. Как говорят современные диетологи, на это нужно два года, то есть, уточняю, чтобы пуд соли съесть. А можно поступить по-другому.
Сесть в УАЗик и проехать тысяч пять километров за десять дней. По горам, степям, лесам, пустыням... И сразу все станет ясно.
Прочтите путевые заметки Олега Гармса, не пожалеете. Мы ехали в одном УАЗике, палатки (если их ставили, а не спали в машине, на ходу) стояли рядом. Но даже я завидую умению Олега видеть мир...
ЮРТА РЕШАЕТ ЖИЛИЩНУЮ ПРОБЛЕМУ
Монгольские юрты с пологими куполами напоминают эллипс (очень устойчивы к ветрам) и отличаются от казахских, у которых купол несколько более крутой. Такие юрты встречаются в Баян-Улгийском аймаке (пограничном с Алтайским краем), где живёт много казахов. Так, что конфигурация юрты, тоже интересный этнический признак.
Юрта, к тому же, хороший вариант решения жилищной проблемы. Её можно поставить там, где понравится, – в городе, в пригороде, в степи, в горах, и заниматься соответствующим видом деятельности: торговлей, коммерцией, преподаванием, животноводством, иногда огородничеством. Недаром на наш вопрос: «А где вы живёте?», семья преподавателей из Ховдского университета просто и уверенно ответила: «В юрте».
СКОРЕЕ В ХОВД
Скорее в Ховд. В Ховдском университете нас любезно, несмотря на выходной день, встречает преподаватель учёный-этнограф Гамбольд. Для лучшей ориентировки он рисует у меня в тетради схему города Ховда с его основными достопримечательностями, а также примерное расположение замечательных природных местностей в его окрестностях. Здесь есть что посмотреть и поизучать.
Древняя Ховдская земля, овеянная событиями исторического прошлого, уходящего в глубь веков, богата уникальными природными урочищами и объектами. Это, прежде всего, высокогорный заповедник Хух-Сэрх в верховьях Буянт-Гола к западу от Ховда; большое озеро Хар-Ус-Нуур к востоку; древняя пещера в долине реки Сенкер, в которой 120 тысяч лет назад жили первобытные люди.
Словом, приезжать сюда надо не на один день. А если учесть (лучше посмотреть на карту), что Ховдский аймак простирается далеко на юг, где южные отроги Монгольского Алтая уже на Китайской границе встречаются с Джунгарской Гоби, то…!
И в этом самом месте на карте манящая, как сказки «Тысяча и одной ночи» надпись «Большой Гобийский национальный парк»…! Нет. Монголия не для развлекательно-увеселительных прогулок. Это страна путешественников, влюблённых в неё.
Гамбольд не только этнограф, но и к тому же интересный доброжелательный собеседник. Пока наши водители Володя и Максимыч отсыпаются, а начальник экспедиции «налаживает контакты» в Ховдской администрации, я из первых уст узнаю о монгольских этносах: урянхах, мянгатах, дербетах, халхах, зюхчинах, ульдах (улётах), некоторые отличия в их быте и культуре.
Вернувшемуся, наконец, с делового визита в администрацию Сергею Ивановичу приходится буквально отрывать нас друг от друга.
НЯМАА, ЦОМО И СУЛЬТА
Знакомимся ещё с двумя преподавателями университета: это муж и жена, их имена Цомо и Сульта. Вернее сказать, нас знакомит с ними Нямаа, координатор по вопросам внешних связей администрации Ховдского аймака. Едва увидев её, мы сразу поняли, что попали в надёжные руки. Причём, как оказалось, не только по эту сторону российско-монгольской границы, но и по другую!
Еще, будучи преподавателем-филологом Ховдского университета, Нямаа пять раз побывала в Барнауле, организуя и проводя языковую практику своих студентов. По-русски говорит без акцента. В последнее время, уже в новом качестве работника Ховдской администрации, она нередко бывает в Алтайском крае. Вот и теперь она поедет с оказией, то бишь с нами, в Барнаул на очередное совещание Международного координационного совета (МКС) «Наш общий дом Алтай».
БАЗАР И ОВОЩИ
Итак, по распоряжению Нямаа мы до четырёх часов дня отданы в гостеприимные руки Цомо и Сульты, которая к тому же говорит по-русски. Они немедленно ведут нас на базар. Интересно – зачем? Оказывается, чтобы закупить мясо и овощи.
Причём мясо закупили в таком количестве, что я решил – будет ещё не менее десяти человек. Но, как вскоре выяснилось, это всё для нас. Просто у монголов мясо – основная и любимая пища, а нас, долговязых, они, естественно, мерили также по монгольским меркам.
Здесь же, на базаре, я с интересом узнал, что в Монголии растут огурцы и довольно неплохие помидоры и, конечно же, картошка и лук. Огурцы разительно похожи на те, которые были в детстве у моей бабушки в барнаульском огороде – те же почти забытые теперь пупырышки, тот же изгиб огурца, не то, что в наши дни – ровные гладкие, как две капли воды похожие друг на друга «палочки» почти без огуречного запаха.
А вот у бабушки, и теперь в Монголии, каждый огурец – индивидуальность. Приятно. Китайскими овощами и фруктами монголы уже наелись так же, как и мы, и мудро стараются покупать исключительно свои.
В ДОЛИНЕ БУЯНТА
Наконец мы едем за город и вскоре попадаем в привольную живописную долину Буянта, где он распадается на несколько рукавов, а на острове между двумя из них расположился небольшой туристический кемпинг (у нас бы назвали турбаза) из трёх юрт.
Располагаемся на приветливой зелёной лужайке, на берегу реки. Сульта и Цомо отнесли всю снедь в одну из юрт, чтобы из неё что-то приготовили. Разбросав по берегу под жаркие лучи солнца на просушку спальники, палатки, мокрую одежду – результат мелкого, но очень упорного ночного дождичка (в Монголии дождики, как правило, ненавязчивые, но какие-то настойчивые и очень проникновенные), я скинул кроссовки в предвкушении более близкого знакомства с изумрудной лужайкой, которые забыл как выглядят с момента пересечения монгольской границы. Но не тут-то было. Уже через несколько шагов, пришлось вытаскивать из ноги какие-то шипики и крючочки, и обуваться. Оказывается в этой, на вид бархатистой, лужайке заложены острые «мины» жёстких травинок с иголочками по краю листа.
СКАЛА
Самым замечательным в этой долине была огромная, ближайшая к нашему лагерю, скала по левому её борту. Она отличалась от окружающих голых скалистых гор, выжженных солнцем и по колено утопающих в собственных осыпях. Высокая отвесная стена, протянувшаяся небольшой грядой вдоль одного из рукавов реки, она была сложена из гладких огромных по величине совершенно циклопических и к тому же гладких закруглённых отдельностей, кажется, совсем не подвластных разрушению.
Под отвесной стеной этой скалы не было никаких осыпей. Эта безжизненная, но очень живописная громада была визуальным центром всей долины и невольно притягивала к себе внимание. Мне сразу же захотелось познакомиться с ней поближе. Но как только я навёл на неё свой бинокль, скала ожила!
ГНЕЗДА
В самом её центре, в большой нише находилось гнездо чёрного аиста с двумя почти взрослыми, хорошо оперёнными птенцами. Взрослых птиц рядом не было. Видимо, во время полуденной сиесты они находились где-то в другом месте этой просторной долины. Молодые аисты в терпеливом ожидании стояли, как часовые, на краю своего огромного гнезда из веток, которое, очевидно, имело многолетнюю историю.
В диаметре эта шапка из сучьев составляла около двух метров, а в толщину примерно метр. В самую жаркую полуденную пору гнездо было надёжно защищено от палящих лучей солнца. Никогда не попадает сюда и дождевая вода. Отвесные каменные склоны вокруг защищают гнездо от неприятных случайностей – настоящая крепость с наблюдательной башней – гнездом.
Представляю, какой великолепный вид на долину открывался взорам аистов с высоты их неприступного замка! Если бы я был аистом, выбрал бы для жительства только эту скалу. Пока я всё ближе рассматривал долговязых аистов в чёрных фраках и белоснежных манишках с ещё не красными, как у родителей, ногами и клювом, они философски спокойно, чисто по-аистиному наблюдали за событиями вокруг себя. А понаблюдать было за чем.
В аистовой нише, в самой её глубине располагалась целая колония городских ласточек, здесь же, только с другой стороны «крепости», прилепились гнёзда горных ласточек. И те, и другие постоянно сновали во все стороны по своим ласточкиным делам. В некоторых гнёздах были ещё требовательные птенцы.
ПТИЧИЙ «ТЕРЕМОК»
Прямо в стенках аистового гнезда, практически под ногами двух «философов», между торчащих во все стороны, как копья частокола, веток расположили свои гнёзда несколько пар полевых воробьев.
Они бурно вели свою повседневную жизнь так, как будто вокруг никого не было, и весь этот мир со всеми его удобствами создан исключительно для них.
На длинном наклонном уступе правее «крепости» расположились скалистые голуби, некоторые токуют и гоняются друг за другом, другие уже остепенились и здесь же неподалёку ведут размеренную семейную жизнь.
А вот пара вороных клушиц с замечательными красными ногами и красным, слегка изогнутым клювом. Она также нашла себе надёжное пристанище неподалёку в небольшой нише-щели между двумя глыбовыми отдельностями скалы, надвинутыми одна на другую.
У подножия скалистой гряды пасутся несколько маскированных трясогузок, перелетают торопливые пустынные каменки. Заинтересованная моим появлением в этих местах краснобрюхая горихвостка подлетела познакомиться поближе, но быстро удалилась по своим делам.
Вот тебе и безжизненная скала на краю речной долины! Это настоящий птичий «теремок» только не деревянный, а каменный.
Весь этот птичий зоопарк находится под неусыпным контролем четы чёрных коршунов с двумя своими молодыми отпрысками. Они постоянно патрулируют то на бреющем полёте у самой скалы, то у её подножия, то, царственно распластав крылья, кругами ходят над скалой, то удаляются куда-то в глубь широкой долины туда, где холодные воды Буянта сливаются с горизонтом.
Вообще, в обозримой части этой живописной долины держалось более десятка птиц чёрных коршунов. Это значит не менее трёх семей. Но скала-теремок принадлежала только одной из них.
В своих наблюдениях орнитологического Вавилона я не заметил, как далеко удалился от зелёной лужайки с мирно отдыхавшими на ней горожанами из Ховда, а мои спутники пристроились вместе с ними играть в волейбол.
ИЗ ОБЩЕГО КОТЛА
Пора было возвращаться в наш лагерь, где из юрты-кухни в большом алюминиевом тазике к нам вернулась вся наша снедь, только в варёном виде. Сверху на кучу варёного мяса и сваренных целиком картофеля и моркови были положены огурцы и почищенные большие головки лука. Дружно окружаем тазик-самобранку. Здесь не нужны ложки и вилки, единственное необходимое орудие – нож, а вся еда общая и в тоже время твоя – выбирай любой приглянувшийся кусочек или кусок мяса, огурец или огурчик, лук или лучок и вообще, что хочешь.
Так испокон веков из общего котла ели наши предки. Трудно представить в первобытных родовых стойбищах, позднее в семьях славян в древней Руси, чтобы каждый ел из своей тарелки. Какое неуважение к родичам! Пренебрежение, неравенство, эгоизм! В крестьянских семьях России и Сибири этот обычай продержался до начала XX века.
Совместная трапеза всегда сближала людей, высшим доверием, знаком уважения и гостеприимства считалось приглашение к общему котлу. Недаром отголоски древних традиций в почти неузнаваемом виде дошли и до нашего времени, например, дипломатические обеды, а в быту всевозможные застолья, где у каждого своя тарелка и масса ненужного хлама на столе, которым необходимо уметь пользоваться.
А шведский стол – это цивилизованное возвращение к старым добрым народным традициям. Не то в Монголии! Только здесь под солнцем и небом Монголии можно по-настоящему ощутить себя человеком среди людей в нетронутой цивилизацией природе, в кругу друзей.
БЫТОВАЯ СЦЕНКА
Душевной беседует обо всём на свете и, прежде всего, о природе и людях Монголии, традициях и обычаях, а содержимое тазика-самобранки тает на глазах.
...Неподалёку разместилась группа отдыхающих. Они решили зарезать понравившегося им барана из группы бродившей неподалёку. За умеренную плату эта возможность была им быстро предоставлена и мужчины принялись за дело.
Женщины и дети выполняли подсобные действия: «принеси, подай, подержи», время от времени выражая какие-то замечания по поводу происходящего. Вскоре баранина, пропитанная кровью в собственной шкуре, была готова к дальнейшему приготовлению.
Обычная бытовая сценка из жизни Монголии. Не хочешь – не ешь, не участвуй, а если любишь мясо – знай, откуда оно берётся. Всё честно и правильно. Животное не мучилось, оно быстро погибло в умелых руках, а его духу с благодарностью воздали должные приношения.
МОНГОЛЬСКИЙ ЧАЙ
Из волшебной юрты принесли два больших термоса. В одном оказался монгольский чай, готовый к употреблению, а в другом – просто кипяток. Конечно, нужно попробовать монгольский. С какой-то непонятной улыбкой Сульта подала мне чай. Предвкушая что-то необычное и недолго думая, отхлёбываю изрядно…
Во рту что-то горько-солёное, как озёра Кулунды, только с запахом козьего молока. Нет, меня пожалели – молоко было коровьим, просто жир овечий, нет – и тут меня пожалели, просто жир был козий… Хороший чай. Но при его приёме на моём лице, видимо, отразилось что-то такое, отчего всем стало весело, особенно Цомо и Сульте.
Монгольский чай можно воспринимать, как продолжение трапезы. Поэтому, чтобы заглушить солёную горечь во рту, всё это дело я запил (ах, как, кстати, был кипяток из второго термоса!) зелёным чаем с мёдом, который предусмотрительный Максимыч захватил с собой из Кулунды.
Кулундинский мёд в Монголии – это уже само по себе экзотика. Угощаем мёдом наших хозяев. Сульта рассказывает, что в Монголии тоже есть свой мёд, но не в таких количествах, как у нас на Алтае. А самый лучший мёд в мире я когда-то пробовал у староверов в верховьях Катуни.
ПОРА В ПУТЬ
Так за роскошным общением незаметно пролетело время. Пора в путь. Где-то далеко впереди нас ждёт город Улгий. По другому Баян-Ульгий, Ульгий – в разных источниках и картах по разному. Кроме того, в Монголии есть ещё населённые пункты с названием Улгий так же, как Ховд, Алтай, два озера Хар-Ус-Нуур (одно солёное, другое пресное).
Названия небольших рек также могут повторяться в разных частях страны, например, Буянт и другие. Вообще уже по карте можно видеть, где что: слово «нуур» в географическом названии означает озеро, «гол» – река, «худаг» – колодец, «булак» – ключ, родник, «уул» – вершина, гора.
В Ховде берём на борт Нямаа, она и Цомо поедут с нами до Барнаула («барн-уул», та-а-а-а-к, что-то мне это напоминает – волчья гора). По нашей просьбе Нямаа ещё успевает организовать нам посещение Ховдского музея – очень интересного, но осмотренного нами, к сожалению, за неимением времени, поверхностно. Прощаемся с Сультой, Ховд позади. Сразу за мостом через Буянт-Гол плавный подъём на возвышенное плато – подол хребта Хухе-Сэрхийн-Нуруу.
«МНОГОПОЛОСНАЯ ДОРОГА»
Чтобы сократить путь, по совету Нямаа, сворачиваем с трассы влево, и по степи «срезаем» большую петлю, которую в этом месте делает «официальная» дорога. Выходим снова на трассу, теперь всё время вверх дорога ведёт в глубину Монгольского Алтая.
Горы высокие, но они не придвигаются вплотную, а как-будто немного расступились, великодушно давая простор высокогорной, местами широко увалистой степи и бегущей по ней дороге.
Дороги как таковой уже давно нет, общее направление движения указывают многочисленные колеи, которых становится то больше, то меньше. Как будто их тасует великан и бросает время от времени веером в степь, как карты на стол.
В одном месте мы насчитали двенадцать «дорог». Максимыч шутит за рулём: «Дорога многополосная, как в Европе». Селений нет.
ОБМАНЧИВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Только встречная пара немецких туристов на двух мощных мотоциклах и невесть откуда взявшийся верблюд на вершине холма в закатных лучах солнца слегка оживили пейзаж. Но это впечатление безжизненности обманчиво. Нямаа показывает несколько белых юрт в дальнем уголке очень живописной долины и вспоминает детство, проходившее здесь на родовых пастбищах летней стоянки Хёнгё сомона Эрденбурен племени улётов.
ПО НАГОРЬЯМ МОНГОЛЬСКОГО АЛТАЯ
На очередном плавном подъёме хлынул дождь, закрыв собой почти полностью горы, которые ожили и заколыхались вдали, как за занавеской. Боковая подсветка заходящего солнца вызвала ошеломительной красоты огромную радугу. Устремившиеся нам навстречу потоки вдоль многочисленных дорожных колей, мощными водяными плугами на глазах превращали их в русла. Бурный праздник света и воды скоро закончился, дорога стала круче. Горы, словно, спохватившись, придвинулись ближе к дороге – перевал Хонгор-Уленгийн-Даваа более 2000 метров над уровнем моря. Справа из-за зубчатых стен ближайшего хребта выросли белоснежные величественные вершины Цаст-Уул (4193 м) и Цамбагарав-Уул (4163 м) покрытые ледниками.
После перевала нет выраженного спуска. Внутреннее нагорье Монгольского Алтая не спешит расставаться с облаками и не опускается ниже двух тысяч метров. На очередном перегибе дороги мы снова увидели верблюда, стоявшего, словно изваяние, в уже густеющих сумерках. Корабль пустыни на фоне горного горизонта, мокрый от дождя…
Перейти к окончанию |
