 Экология души
Получилось так, что сегодня на наших страницах разместилось два материала об иконописцах. Один - «Вера и воля» о Ларисе Коноплянниковой - написал журналист Анатолий Муравлев из Барнаула, второй – перед вами. Конечно, это получилось хотя и «само собой», но не случайно. Дело в том, что в газету все решительнее «входит» тема, которую можно назвать экологией души. Она очень многогранна, соотношение экологии и религии – только одна из ее граней, но, видимо, как раз ее и не хватает нашей газете. Как считаете Вы, наши уважаемые читатели? А мы планируем тему, начатую на этой странице, продолжить и в дальнейшем.
Любовь к красоте есть любовь к Богу
 Красота
- Что такое, по-вашему, красота?
- Красота в отвлеченном понятии - вещь довольно размытая, потому что у каждого свои представления о Красоте, чисто индивидуальные. Я же понимаю Красоту как одно из имен Божьих. Есть свод аскетических правил, называемый «Добротолюбие». Что понимать под этим? Я спрашивал у старых монахов, и даже они отвечали по-разному: любовь к добродетели, к добру, доброделание. «Доброта» - слово славянское, и означает Красоту как одно из имен Бога. Значит, любовь к Красоте есть любовь к Богу.
Обилие всевозможной информации в современном мире захлестнуло человека, оно вызвало безразличное, легкомысленное отношение к слову, как устному, так и печатному. Поэтому самым мощным, самым убедительным сегодня становится голос иконы. Слову теперь мало кто доверяет, и безгласная проповедь может принести больше плодов. Образ жизни священнослужителя, каждого христианина, иконы, церковное пение, архитектура храма должны нести на себе печать Небесной Красоты.
 Икона
Что такое икона? Это – «воплощенная молитва», считает архимандрит Зинон (Теодор), крупнейший иконописец нашего времени (рубежа XX-XXI веков). Создавая свои произведения, он снискал воистину мировую славу. Недаром же святейшие Патриархи – Пимен, Алексий II, как и нынешний Святейший Владыка Московский и всея Руси Патриарх Кирилл считали и почитают его современным продолжателем дела Феофана Грека, Прохора-старца, Андрея Рублева, Даниила Черного - великих творцов прошлого, воплотивших в своих бессмертных работах возвышенное понимание духовной красоты и нравственной силы человека.
Мы познакомились несколько лет назад, когда мастер работал в Вене – расписывал купола, своды и стены отреставрированного Свято-Николаевского собора, самого крупного храма Московского Патриархата в Западной Европе, на многие месяцы ставшего творческой мастерской всемирно известного иконописца. Нелюдимый на вид монах оказался не просто блестящим практиком, но и великолепным рассказчиком, богословом, теоретиком иконописания, словом настоящим «ревнителем достоинства Иконы» - как выразился о нем в свое время выдающийся русский филолог, признанный специалист по позднеантичной и раннехристианской эпохе Сергей Сергеевич Аверинцев.
Общались мы с о. Зиноном несколько дней, и все никак не могли наговориться...
- Так как же вы стали иконописцем?
- Когда я начинал, иконописью в Советском Союзе официально никто не занимался. Это было в 70-е годы. В советской конституции писание икон приравнивалось к религиозной, а, следовательно, и антисоветской пропаганде. Вполне реальное преступление, за него, кстати, можно было и в тюрьму сесть...
- Но вы в тюрьму не попали?
- Мне просто повезло. После школы я поступил в Одесское художественное училище, на отделение живописи. На втором курсе впервые взял в руки Евангелие...
- Случайно?
- Видимо, нет. Всякий художник неизбежно сталкивается с работами старых мастеров на библейские темы, евангельские сюжеты. Возникают вопросы, ответы на которые может дать только Евангелие – основа основ, азбука понимания и жизни человеческой в целом, и живописи в частности. Иначе картины старых мастеров не понять. Чем хороша ещё живопись: эта область искусства наиболее близка к религии.
- Выходит, увлечение живописью и привело вас к Богу?
- В конечном итоге, наверное, так и было. Но ещё в раннем детстве бабушка водила меня в наш деревянный храм. Я прекрасно помню, как там причащали, какой необычной казалась обстановка – не встречал такой больше нигде: тихо, красиво и необъяснимо таинственно. Даже строгость казалась мне там особой: она усмиряла мальчишеский нрав, но при этом совсем не пугала. Ещё помню, как замечательно пахло ладаном, а батюшку звали отцом Иоанном...
- Сколько лет вам было тогда?
- Три года. Потом, в 60-е, наш старенький храм был разобран по брёвнышку. Видимо, местные власти исполнили указание свыше.
- Что за власти? Где вы жили?
- Обычная партийно-советская власть. Она тогда везде была одинаковой – в России, в Украине, на Колыме... Мы жили в Николаевской области, недалеко от Одессы, есть такой городок Первомайск... Когда-то на тех плодороднейших землях расположилась обширная греческая колония. Между прочим, городок наш, может, кому и покажется неказистым, однако историю свою ведёт с 1676 года. До 1 мая 1919 года он носил разные названия: Голта, Богополь, Ольвиополь... Ну, а 1 мая, когда власть оказалась в руках «трудящихся», был просто обречен стать Первомайском. Север Причерноморья, Таврида - там до сих пор много греков живут. Чрезвычайно трудолюбивый народ.
- И православный!
- Прекрасный народ, я согласен. Но я не грек. Мои родители – простые русские крестьяне. Кстати, к искусству никто в нашей семье не имел ни малейшего отношения. Отец, например, пас овец.
- Символично. Но какие же овцы – в городе?
- Первомайск небольшой городок, всё население – полсотни тысяч. Мы жили на самой окраине. Мама всю жизнь бухгалтером проработала.
- Ваши родители живы?
- Отец, Михаил Николаевич, скончался в 1992 году, а мать, Евдокия Матвеевна, сейчас на пенсии. Ещё есть младшая сестрёнка, на каком-то предприятии трудится. Вот и всё, другой родни я не знаю.
- Домашних давно навещали?
- Стараюсь регулярно ездить на малую родину, хотя бы раз в год. Когда мама была моложе, она приезжала ко мне, теперь ей трудно, конечно.
- А где вы прописаны? Постоянное место жительства у вас есть?
- Нет. Я же монах - скиталец.
- То есть, собственного угла, где можно расслабиться, «голову преклонить» не имеете?
- Какой у монаха может быть дом?
- Монастырь?
- Правильно. Я жил в разных монастырях. Начинал в Псково-Печерском. После работы в Вене меня пригласили на Афон, в греческий монастырь – там тоже требуется храм расписать. Года на четыре работы, по-моему. Но я думаю там и остаться. Потому что старый уже, передвигаться с места на место мне становится всё труднее.
- Простите, а сколько вам лет?
- Да что тут прощать – шестой десяток уже...
- Какой же вы старик - возраст расцвета!
- Возможно. Но только силы – я же чувствую - не те уже. В монастыре один год за три засчитывается, понимаете.
- Вы серьёзно?
- Шучу!
Михаил СЕРДЮКОВ
Из досье
Архимандрит Зинон, в миру - Теодор Владимир Михайлович, крупнейший иконописец Русской Православной Церкви. Родился на юге Украины в 1953 году. С 1969 года учился в Одесском художественном училище, на отделении живописи. Служил в Советской армии. В 1976 году стал монахом в Псково-Печерском Успенском монастыре. С этого времени иконопись для него не просто творчество, но и служение. В Псково-Печерском монастыре о. Зиноном созданы иконостасы храмов преподобномученика Корнилия (1985 г.), Покрова над Успенским собором (1990 г.) и Печерских святых на горке (1989-1991 гг.). В 1988 году написан для древнего Троицкого собора иконостас нижнего храма, освященного во имя преп. Серафима Саровского.
В 1979 году Святейший Патриарх Пимен, большой знаток и тонкий ценитель иконописи, вызвал подающего большие надежды монаха в Троице-Сергиеву Лавру, где тот создал иконостасы приделов в крипте Успенского собора, а также множество отдельных икон. В 1983 году по благословению Святейшего о. Зинону было поручено участвовать в восстановлении и благоукрашении Данилова монастыря в Москве. В 1985 году он расписывал церковь св. Параскевы Пятницы во Владимирской области.
В 1994 году Русской Православной Церкви был передан древний Спасо-Преображенский Мирожский монастырь (за исключением собора XII в., который остался за Псковским художественным музеем) с единственным условием: в этом монастыре должна была располагаться иконописная школа. О. Зинон возглавил эту школу, превратив ее в настоящее братство иконописцев – уникальное явление для России. Силами братии монастырь, приведенный в советское время в состояние полной разрухи, стал возрождаться. В частности, была восстановлена надвратная церковь во имя св. Стефана Первомученика (1996), где совершались богослужения. О. Зинон создал здесь оригинальный каменный иконостас.
В ноябре 1996 года иконописец был запрещен в служении архиепископом Псковским и Великолукским Евсевием (Саввиным) в связи с тем, что, «причащался совместно с членами католической делегации из Италии». Его ученики из числа мирян были лишены возможности общения со своим духовным наставником.
Несмотря на опалу, иконописец занялся созданием монастыря с иконописной и столярной мастерской в деревне Малая Гверздонь – это на границе Псковской области и Эстонии. Лишь в 2002 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II восстановил архимандрита Зинона в служении. В 2003-2005 годах иконописец Зинон расписал храм во имя преподобного Сергия Радонежского на станции «Семхоз» Пушкинского района, воздвигнутого на месте гибели священника Александра Меня. В числе его последних и, бесспорно, выдающихся работ: роспись Свято-Николаевского венского собора (2006-2008 г.г.) и греческого монастыря Симона Петра на Афоне (2009-2010 г.г.). |
