 Полевой сезон 1970 года начался двумя неприятными событиями. Во-первых, Галина Петровна Шарихина окончательно покинула отряд. Начальство перевело её на другую работу. Начальником отряда стал Толя Губарь. Это было бы ещё ничего, но отряд, вдобавок потерял самостоятельность – он был подчинён Ануйской геологосъёмочной партии. Особых притеснений мы со стороны её начальника опять-таки не испытывали, но вынуждены были постоянно наведываться на базу партии в Усть-Канском район для отчётов.
Кроме того, нас покинул наш водитель Балов. В конце прошлого сезона он поссорился с Губарем, и примирение на повестке дня не стояло. К нам пришёл новый шофёр. Хотя он тоже имел первый класс и ничем нас не подвёл, работать с ним было менее интересно, чем с Баловым.
Начало нового сезона
Выезд в поле
В поле мы отправились минимальным составом – Толя Губарь, Лида Варес, ставшая его женой, водитель, паренёк, взятый маршрутным рабочим, да я. Коряга задерживался по какой-то производственной необходимости. Другие маршрутные рабочие из студентов тоже должны были прибыть позже.
Сотрудники партии, которая работала в Усть-Коксинском районе, сообщили нам о большом количестве пещерных отверстий, которые видны в скалах с Уймонского тракта в окрестностях села Шиверта, километров на 25 южнее Усть-Кана. Я тоже вспомнил, что видел там что-то в годы экспедиций на ледники Белухи. Никакой другой информации мы тогда об этом участке не имели.
На вторые сутки после выезда из Елани мы миновали Усть-Кан и стали внимательно вглядываться в горы по обеим сторонам тракта. Первую дырку увидели очень скоро, но это была известная Усть-Канская палеолитическая пещера. Потом, километров через 20, впереди, слева по движению мы увидели выходы светло-серых скал, на которых виднелись тёмные пятна – отверстия пещерных входов.
Село Шиверта, как оказалось, состояло всего из одного дома, где жила семья дорожного смотрителя. Мы разбили лагерь на правом берегу речки Кырлык, напротив впадения в неё Верхней Шиверты. Первые дырки располагались в нескольких десятках метров от нашего лагеря.
 Начало работ
На следующий день, после завтрака, мы надели комбинезоны и каски и направились к ближайшим двум отверстиям. Одно из них, верхнее, располагалось на небольшом скальном уступе. Наш маршрутник вскарабкался на уступ и полез в низкое отверстие. Верхняя часть его туловища скрылась в скале, но дальше он почему-то не лез. Вдруг он резко подался назад (находясь в лежачем положении) и комом рухнул с уступа. «Ты чего падаешь?» – спросил я. «Там кто-то бегает, – приподнявшись, сказал он. – И глаза светятся». Парень был явно напуган.
– Я знаю, кто это. Сейчас я его достану. Несите мешок, – сказал Губарь. Мешок появился, и Губарь, надев толстые верхонки и куртку, полез с мешком в пещеру. Через некоторое время мешок был извлечён наружу. В нём что-то шевелилось.
Это оказались два молодых филина. Мы привязали их верёвкой за толстые лапы к крепкому колышку. От предложенной тушёнки филины презрительно отказались. Поднесённый к ним прутик моментально перерубался массивным клювом. Оставив птиц в покое, мы снова пошли к пещерам. Они оказались небольшими (менее 20 метров) и тесными. После того как планы были сняты, мы отвязали пестрых лохматых пленников, и они на бреющем полёте отправились к своему дому.
На следующий день мы полезли к самой высокой группе отверстий. Поднявшись по каменистому склону на 120 метров над лагерем, мы оказались перед входом в коридор шириной три и высотой пять метров, наклонно поднимающимся вверх. Все другие отверстия оказались небольшими ходами, соединявшимися с этим же коридором. Общая протяжённость этой пещеры составила около 60 метров, – самая большая в группе Шивертинских пещер.
Наши находки
Все другие пещеры массива были значительно меньше. В средней его части мы обследовали две пещеры со следами археологических шурфовок. Одна из них представляла обширную обращённую на юг нишу с ровным полом площадью 1609 квадратных метров. Пол был покрыт овечьим помётом. Мы назвали эту нишу Археологической. Другая пещера начиналась аркообразным входом шириной четыре и высотой шесть метров. От него вверх поднимался наклонный каньонообразный коридор. Само собой напрашивалось название Каньон.
Остальные пещеры массива представляли небольшие ниши и щели. Мы решили переключиться на другой берег Кырлыка, где тоже виднелись известняки. В логу Таймогсу, левом притоке Кырлыка, в четырёх километрах севернее нашей стоянки местные пастухи показали нам пещеру с двумя входами, обращёнными на юго-запад. Они соединялись дугообразным ходом с ровным земляным полом. Пещера получила название Подкова.
Севернее Таймогсу в Кырлык впадал безымянный сухой лог, по которому мы прошли около километра. В верховьях мы заметили привлекательную известняковую стенку, в которой могло что-то быть. И не ошиблись. У основания скалы в неё вдавался небольшой горизонтальный ход, а вниз шёл колодец. На дне его виднелся снег. Несмотря на то что колодец не достигал и 20 метров глубины, он нас порадовал, и мы назвали его Ласточкой. Но первая ласточка была и последней.
Ещё севернее, в шести километрах южнее Усть-Кана, в логу, левом притоке Чарыша мы нашли две сильно разрушенные пещеры. Одну из них, с тремя входами, полностью освещавшими подземное пространство, мы назвали Дырявым гротом. Потолок его был закопчён, в дальнем углу находилась кучка костей животных. Вторая была названа Развальным гротом.
У Белого Бома
Это оказались все наши достижения. Разочарованные, мы решили двинуться в сторону Белого Бома на Чуйском тракте. Ещё в 1968 году, в первый полевой сезон Карстового отряда там были исследованы две пещеры – Мёртвый Лабиринт (560 метров) и Громадная (80). У нас имелись сведения и о других пещерах.
Мы проехали Усть-Кан, Ябоган и Туэкту и снова оказались на Чуйском тракте. Переехав Катунь, покатили вдоль мутно-зелёной Чуи, пока не увидели небольшую группу домиков в расширении между гор. Это и был Белый Бом. У тракта удобного места для стоянки не было, и мы переехали на левый берег Чуи, напротив посёлка.
На следующий день начали знакомиться с местностью. На вопрос «Где пещеры?» местные мальчишки махнули рукой в сторону поросшей лесом горы. Как ни странно, но скоро мы оказались на тропе, слабо натоптанной, но заметной. Она могла вести только в пещеру – это мы хорошо знали по прошлому опыту. Сначала поднимались среди кустарника, но потом справа появились скалы. Мы прошли мимо грота. Вскоре после него тропа прошла через небольшую сквозную пещеру. Мы поднялись уже высоко, когда тропа повернула вниз к логу. Мы опасались, что нам придётся терять с таким трудом набранную высоту, но нас ждал сюрприз. Через глубокий лог был перекинут огромный ствол рухнувшей лиственницы, образовавшей импровизированный мост. Ствол был настолько широк, что мы могли идти по нему совершенно спокойно.
Немного поднявшись от «моста», мы увидели внушительный портал входа. Пещера была просторная и имела несколько входов, открывавшихся на разные стороны скального массива. Это была Большая Белобомская пещера. Быстро сняв её план, решили осмотреть окрестности. Чуть-чуть завернув за выступ скалы, мы оказались ещё перед одним входом, который был значительно крупнее входов в предыдущей пещере. Новая пещера (названная Таинственной) состояла из одного хода длиной около 100 метров. Заканчивался он понижением свода с низенькой щелкой под ним. Я решил попытаться прокопаться дальше. Но мои усилия не привели к успеху – ход продолжался, но такой же низкий. Копать дальше времени уже не было. Губарь же воспринял мои потуги скептически, так как считал, что ход выведет обратно в основной коридор.
Продолжение следует.
В верховьях Чарыша
Впервые о пещерах в верхнем течении реки Чарыш сообщил Карл Ледебур в описании своего путешествия 1826 года. Он писал о пещерах в горах между реками Каном и Ябоганом близ их слияния и о пещерах в горах, пересекаемых речкой Иляютой, и при впадении Кырлыка в Чарыш.
На современных картах никакой речки Иляюты нет, а Кырлык впадает в Ябоган чуть выше слияния последнего с Чарышом. Но выше, на протяжении около семи километров Чарыш и Кырлык текут параллельно, в 500-700 метрах друг от друга, по общей заболоченной пойме, и в начале XIX века могли сливаться где-то на этом отрезке. Так что не исключено, что Ледебур имел сведения о тех пещерах, что мы назвали Дырявым и Развальным гротом. Речка Иляюта могла исчезнуть или, возможно, была временным водотоком, учитывая развитие карста. Но это только предположения.
Горы же между Каном и Ябоганом – это группа возвышенностей с высотами до 1265 метров к востоку от села Усть-Кан. Единственная известная в настоящее время здесь пещера – это Усть-Канская, получившая известность после раскопок экспедиции С.И. Руденко в 1954 году. Расположена она на южном выступе массива. Но Ледебур писал о пещерах во множественном числе. О пещерах в этих горах сообщал и «Справочник туриста по Сибирскому краю», изданный в 1929-м в Новосибирске, и археолог П.П. Хороших в своей брошюре «Археологические памятники Западной Сибири», изданной в 1937 году. Хороших упоминает о находках в этих пещерах костей ископаемых животных. Следует заметить, что массив к северу от Усть-Канской пещеры в спелеологическом отношении не обследовался.
В 1968 году, в первый сезон работы Карстового отряда, им была задокументирована пещера, названная Усть-Канской. Я в этих работах ещё не участвовал. В конце семидесятых я обратил внимание на то, что план Усть-Канской пещеры Карстового отряда не совпадает с планом, опубликованным Руденко. Не исключено, что это разные образования. У подножия скалы, в которой находится Усть-Канская, лежит большая каменная плита, происходящая из какой-то разрушенной пещеры, так как на ней видны остатки кальцитовых натеков.
О Шивертинской группе пещер впервые упомянул географ из Горно-Алтайска А.С. Крюков в своей статье 1963 года. Вероятно, он посетил их вместе с А.П. Окладниковым, поскольку сообщает о предпринятых тем разведочных раскопках в пещерах, о чем сам Окладников никогда не писал, несмотря на находки каменных орудий. Очевидно, шурфы этой экспедиции мы и видели в Шивертинских пещерах. |
